Уверенность, в то, что конструкция взлетит, у него окрепла. Она уже приподнималась на сантиметры, но была неустойчивой. Похоже, нужен был другой генератор, большей частоты пульсации. Правда, в какой–то момент в аппарате обгорел один провод… А тут вскоре пришел вызов из Москвы на работу, и Д. И. Еремин уехал в столицу. С собой вез, помимо одежонки, две коробки: в одной сферу килограммов на 25, в другой ламповый генератор.

— В Москве идея познакомить кого–то из специалистов с принципами работы двигателя, а главное испытать его с использованием генератора, не оставляла меня ни на час, — рассказывал Еремин. — В общем, я пошел в Министерство обороны, там, на Набережной, недалеко от Кремля. Сначала мне посоветовали обратиться в отдел изобретений, затем направили в Мытищи, в отдел вооружений.

Общение с неким капитаном по имени Володя шло не дальше проходной. Правда, тот проникся интересом испробовать штуковину в работе.

Как и договаривались, Еремин позвонил дня через три. Ему с извинениями сообщили, что, дескать, с аппаратом произошла неувязка. Обмотки запитали трехфазным током напряжением в 380 вольт, и он… взлетел, едва не пробив потолок, но при этом все там погорело. «Нет, ни фига себе, додумались! Трехфазным током! — возмущался Дмитрий. — Я же говорил им про пульсирующий ток на небольшое напряжение…»

— А ты уверен, что они его сожгли? — спросил я. — Тебе показывали сгоревшую модель?

— Н-нет… Но Володя, капитан этот, так красочно описал, извинялся… Там вроде люди серьезные, погоны носят, как не поверить? Правда, тупые, наверно… Я им говорю, дайте мне феррит, провода на обмотки, я за полдня установку вам соберу, там даже паять ничего не надо, на скрутках можно. Генератор бы да толкового специалиста — и все! Да нет, говорит, у нас ничего, на днях, мол, даже тиски последние украли. Видно, в завале у них все…

Да, это бесспорно: российские вооруженные силы в те годы были в страшном разоре. Мы все это видели и по безуспешным военным действиям в маленькой Чечне, и по гибели подлодки «Курск», и по падению офицерской чести именно у тех, у генералитета, кто должен бы давать пример воинской доблести и стойкости. Увы…

Но я не верю, что среди военных остались одни лишь тупицы. Тут два варианта: или гравилет Еремина действительно спалили, или его идею решили прикарманить. Что, впрочем, тоже многое говорит касательно уровня офицерской чести в современной России.

— Ты знаешь их имена, фамилии, телефоны? — интересуюсь у Дмитрия Ильича.

— Да, телефоны остались, есть некоторые фамилии, но кое–кого, скажем, того последнего капитана, я знаю только по имени. Я думал, что для всех лучше, если мы будем общаться без фамилий. Да я и не в претензии, если они решили прикарманить идею. Мне важнее, чтобы ее опробовали, чтобы начали создавать промышленные установки. Время–то у нас, говорили, мало остается… Если честно, то я мысленно перекрестился, когда конструкция осталась у них. Я же от этого капитана ничего не скрывал. Если не тупой, то сами додумаются, доработают, у меня же что–то начинало получаться!..

— А почему вспомнил обо мне? — интересуюсь, хотя сам–то уже прикидываю, куда надо направить Еремина, кого подключить к испытаниям гравилета…

— Так ведь мне было сказано: или воспользуйтесь серьезными инженерными структурами, или через СМИ… Выходит, пришел черед подключиться журналистам, рассказать обо всем, — посерьезнел Дмитрий. — Только вот как ты будешь описывать «летающую тарелку»? Ведь сразу заподозрят «шизу»… Может, без пришельцев как–нибудь обойдемся? Хотя… я‑то честно, как на духу тебе рассказал. Может, и другие поверят?

Еремин уезжал от меня через день, увозя нужные адреса, фамилии и телефоны в Москве и Санкт — Петербурге. Я, конечно, позвонил своим друзьям, рекомендовал внимательнее отнестись к изобретателю. Собирался наблюдать за событиями, и если надежды на гравилет оправдаются, — читатели о продолжении истории узнали бы.

…И продолжение было. Но не такое, каким ожидалось. Дима исчез. В последний раз я разговаривал с ним по его служебному московскому телефону. Он сказал, что увольняется из своей организации и уезжает в Пермь. Якобы оттуда приезжали представители, обещали создать ему условия, давали лабораторию… «Ну, Пермь — известный город, там один только моторостроительный завод чего стоит…» — подумал я. Договорились, что Дима мне позвонит, как только что–то в его работе определится.

Звонка так и не последовало. Прошло несколько лет — от Дмитрия не было никаких вестей, и от этого становилось тревожно на душе. Что могло произойти? Непонятно…

Только спустя пять–шесть лет Дмитрий вновь оказался в Волжском. Здесь у него была старенькая мама, и она болела. Судьба изрядно поиграла с ним в игры, хотя внешне он не особенно унывал. Такой характер…

— Ты слышал, что на создателей гравитационных генераторов идет своего рода охота? — спросил я его осторожно, как только мы встретились. — Изобретатели или пропадают, или, может, их работы тщательно засекречиваются. В прессе вообще ни гу–гу…

— Да слышал… — неохотно отозвался Еремин. — У меня после той встречи с пришельцами тоже идет сплошная полоса невезения.

— Расскажи, что было в Перми? Почему не удалось с пользой поработать в лаборатории?

— Там оказалась не лаборатория, а что–то вроде мастерских. Меня с Ибрагимовым, доктором технических наук из Перми, познакомил инженер и уфолог Вадим Чернобров. Мы встретились у него в Москве чисто случайно: я зашел, потому что мы с ним условились, а тот уже был в гостях. Ну разговорились, и Рафик Измаилович предложил поработать у него в лаборатории. Мне особо терять было нечего, и через пару месяцев, уволившись из московской строительной организации, я поехал в Пермь. Приезжаю, а меня встречает на перроне расстроенный вдрабадан Рафик Измаилович: вчера у него полностью сгорела его мастерская. Он купил двухэтажный дом с каменным первым этажом, был участочек при нем, были завезены какие–то станки, оборудование. В общем, хотел человек, выйдя на пенсию, заняться разработкой и внедрением полезной для бытовых нужд техники. Бизнес организовать, что ли… И все сгорело… Случайно или нет — тут остается только гадать. Вроде списали пожар на замыкание проводки. Ну у него была своя квартира в многоэтажке, и я там пожил некоторое время, но вижу, человек в беде, огорчен, а тут еще я… В общем, вскоре устроился подрабатывать у людей. Я же печи могу класть, хорошие камины делаю, надо было зарабатывать на жизнь, хотя идею с гравилетом тоже не оставлял.

Потом Дмитрий, как рассказывает, откликнулся на приглашение из Минска: какие–то молодые инженеры просили его приехать, обещали помочь в реализации проекта.

— Прочитали в Интернете твою же статью, ну и загорелись… — ворчит Еремин. — А у самих ни технических возможностей, ни средств — одно лишь желание да энтузиазм. Естественно, никакой лаборатории, в квартире собирались испытывать аппарат. Ну, полная авантюра… Покрутился немного и уехал.

— Ну и что с аппаратом? Махнул рукой?

— Да не–ет… Я все же надеюсь его собрать. Действовал же он, что–то уже получалось!.. Мне бы несколько тысяч долларов, и я б по новой начал. Паскудно чувствуешь себя, когда не довел дело до конца.

— А не опасаешься? Помнишь же, разработчики гравитаторов исчезают… Как думаешь, земные спецслужбы действуют или какие–нибудь другие?

— Нашим спецслужбам не до этого, они политикой в основном заняты, — отмахнулся Дмитрий Ильич. — Те знакомые инопланетяне тоже, считаю, непричастны — зачем бы они мне показывали устройство, помогали, пусть косвенно… Здесь могут вмешиваться «чужие», конкурирующая цивилизация, для которой человечество в космосе несет реальную угрозу. Но знаешь, по некоторым признакам я замечаю: поддержка мне пошла. Видимо, от тех, с водной планеты. Похоже, они возвращаются…

Дмитрий не стал дальше распространяться, да я и не настаивал — может, человеку просто кажется. Спросил лишь об одном, что давно сидело у меня в голове:

— Дима, ты бы полетел на их планету, если б они предложили?